— Привет! — тут же раздалось у меня над ухом.

В погасшем черном экране отразилось смеющееся лицо Димы.

Глава 10

Дима

Я прибавил скорость и, наконец, смог обогнать Ярика. Зажженные дорожные фонари один за другим мелькали над головой. Разбитое шоссе, которое вело к реке, в этот час было совсем пустым. Добавил еще газу. И еще. Мотоцикл с громким медвежьим ревом рвался вперед.

Это кайф. Я счастлив. Я по-настоящему счастлив. В такие моменты кажется, что ты быстрее самого сильного ветра, а под колесами не просто дорога — там весь мир. От переполняющего меня восторга я заорал во все горло: — А-а-а-а!

Конечно, мой крик не мог перебить грохот мотора. Я посмотрел в зеркало. Ярослав уже прилично отстал от меня.

После «Черемухи» мы решили устроить небольшие гонки. Это у нас уже вроде как воскресная традиция. Закончить неделю выбросом адреналина.

Я первым подъехал к крутому черному берегу. Вскоре послышался треск мотора.

— Ты псих! Ты просто псих! — проорал Ярослав, стягивая с головы шлем. — Если бы это видела твоя мама, ей бы понадобился корвалол…

— Да ладно тебе! Шоссе пустое…

— Дорога раздолбанная! Так бы я тебя сделал… — проворчал Ярик, усаживаясь рядом со мной на траву. — Байк просто пожалел!

— Ну-ну! — хмыкнул я.

— Ню-ню! — передразнил Ярик, сплевывая. Затем достал из куртки пачку сигарет. Протянул мне. Закурили. — Нафига мы сюда приперлись? Послушать симфонию лягушек? Комары только сожрут…

С этими словами друг сам себе влепил пощечину.

— Во-во! Уже! — проворчал он.

— Смотри, как тут красиво! — кивнул я, выпуская изо рта струю дыма. — Плотина круто подсвечена.

Я уставился вдаль. Рядом с берегом шумели темные сосны. Странное ощущение, когда осознаешь, что кроме нас здесь больше нет ни единой человеческой души. Одновременно чувствуешь умиротворение и беспокойство.

— Я тебе не баба тут пейзажами любоваться! Нашел кого привести сюда…

Я подтолкнул друга в плечо и спросил манерным голосом:

— Дорогуша, пустишь меня сегодня опять к себе переночевать?

— Иди ты… шутник! — рассердился Ярик.

— Не, на самом деле домой неохота! — серьезно сказал я, продолжая рассматривать освещенную плотину. — Мама с каким-то кентом в ресторан сегодня ушла. Я с ней столкнулся в дверях, когда за шлемом домой заходил… А вообще съезжать уже надо.

— Давно пора!

Теперь и Ярик во все глаза смотрел на блики на черной воде… Над рекой повисла огромная белая луна.

В этот момент жужжание прервало ночную тишину — в кармане завибрировал телефон. Сообщение от Алены. Интересуется, не сплю ли я… Как мило.

— Грохольская? — спросил Ярик.

— Угу, — откликнулся я, печатая ответ. Экран освещал лицо, приходилось непроизвольно щуриться.

— Убавь яркость! — поморщился Ярослав.

— Угу… — вновь ответил я, быстро проводя большим пальцем по сенсорному экрану.

«Хорошо! Но если с его спины упадет хоть одна щетинка…» — ответила Алена на мое сообщение о поросенке. Игрушку я, кстати, заехав домой, оставил в своей комнате. Запрятал за подушки, чтобы мама не обнаружила. Будто этот плюшевый свин был чем-то постыдным, несерьезным, детским… Перечитав еще раз сообщение от Грохольской, я рассмеялся.

— Чего ржешь? — тут же оживился Ярик. — Что она тебе пишет?

— Да так… — туманно отозвался я, по-прежнему улыбаясь как дурак.

Ярослав достал из кармана свой телефон и посветил мне в лицо.

— У-у-у, кажется, мы тебя потеряли! — покачал головой друг.

— Пациент скорее мертв, чем жив? — снова рассмеялся я. — На самом деле, ты делаешь скоропалительные выводы…

— Скоропалительные? — расхохотался Ярослав. — Да у тебя ж вот, все на роже написано!

— Да что там написано-то?

— Чем она так тебя привлекла? Помимо того, что у нее ужасный вкус на парней…

Я рассмеялся.

— Она сумасшедшая. Такая, по-хорошему сумасшедшая, понимаешь?

— Нет! — честно признался Ярик. — Мне бы кого попроще и поадекватнее. Потому что был уже в жизни негативный опыт общения с одной чокнутой…

— Да? Это когда? — заинтересовался я.

— Еще до нашего знакомства! — ответил Ярослав. — Да там ничего интересного…

Друг заметно помрачнел.

— Расскажешь? — спросил я. — Если нет, так нет. Обещаю: смертельно не обижусь!

— Да, я как-то не привык трепаться на эту тему, — смутился Ярослав. — Я обычно прячу свои чувства. Да, так глубоко, что сам потом фиг их отыщу…

Ярик замолчал. Странно. До этого мне казалось, что друг наоборот любил похвастаться своими победами на любовном фронте. Несерьезными кратковременными интрижками с симпатичными девочками. Но, видимо, здесь разговор шел о чем-то более серьезном. Что ж, я не полез к Ярославу с расспросами.

— Зато теперь я таких сумасшедших стараюсь стороной обходить… — проговорил Ярик. — А ты наоборот западаешь!

— А кто сказал, что я на Алену запал?

Ярослав усмехнулся, поднялся с травы и отряхнул джинсы. Спустился к воде. Внизу замелькал оранжевый огонек от сигареты. Я слышал, как друг тяжело вздохнул. Мы просидели в тишине пару минут.

— Димон? — выкрикнул наконец Ярослав.

— А? — отозвался я.

— Думаю вот все о тебе и о Грохольской…

Я промолчал. Тогда Ярослав громко и фальшиво пропел:

— Уже разносит молва по дворам, что между вами «Чивава»…

Я усмехнулся.

— Как считаешь, я прав? — выкрикнул Ярик. Друг стоял ко мне спиной и продолжал смотреть на воду. Я поднялся на ноги и, неслышно ступая кедами по мягкой траве, подобрался к своему мотоциклу.

— Как считаешь, — выкрикнул я, уже застегивая шлем. — На обратном пути я опять тебя сделаю?

Ярослав резко обернулся.

— Ах, ты… — выругался он, взбегая по крутому склону к своему спортивному байку.

Вскоре громкий треск мотоциклов вновь нарушил ночную прохладную тишину.

— Если б не приближающаяся зачетная неделя, фиг бы я вообще сегодня вышел из дома! — проворчал Ярослав, с задумчивым видом размешивая кофе.

— Сколько у тебя еще пар? — спросил я.

— Две… Конституционное право зарубежных стран! — друг поморщился. — Кофе еще такой гадкий! Ненавижу понедельники!

После этих слов стало непонятно, от чего его так передернуло: от «гадкого» напитка, понедельника или предстоящих пар.

— А я могу уже свалить домой, — похвастался я, развалившись на стуле. Во время большой перемены мы сидели в небольшой кофейне, которая располагалась недалеко от корпуса юрфака. — Сейчас только байк со стоянки заберу…

— Счастливчик! — покачал головой Ярослав. — Тоже бы уже свалил… Такая погодка еще разыгралась.

Друг сделал новый глоток кофе. Барабаня пальцами по столу, он долго осматривал меня, а затем захохотал. Да так громко, что на нас оглянулись несколько студенток, что сидели за соседним столиком. Я улыбнулся и отсалютовал девушкам чашкой с чаем. Те тут же отвернулись, о чем-то весело перешептываясь.

— Поверить не могу, что ты напялил эту толстовку в универ! — отсмеявшись, покачал головой Ярослав.

— А что не так? — удивился я. — Не успел переодеться. И все-таки не одежда красит человека, а человек одежду!

— Я думал, его добрые поступки! — вновь рассмеялся Ярик. — И на что ты, интересно, намекаешь? Надо мной в школе ржали из-за этой толстовки… Она ж больше положенного на несколько размеров…

— Ну не знаю! — сдерживая улыбку, ответил я. — У меня парочка человек сегодня спросили, где я такую прикольную вещицу приобрел…

— Да иди ты! — открыт рот от изумления Ярослав.

— Ага! — я кивнул девушке за соседним столиком, которая вновь повернулась в нашу сторону и внимательно посмотрела на меня. Незнакомка, смутившись, тут же отвернулась. — К тому же за эти дни я понял одну важную вещь…

— Какую же? — заинтересовался Ярик, потянувшись за шоколадным кексом.

— Внешность — для кого-то, наверное, это важно. Но это совершенно точно не самое главное.